voenlit — LiveJournal
инженер-майор Водяной А.И. Основы теории самолета 1943
нет в сети
де Голль Ш. Профессиональная армия
есть в сети http://militera.lib.ru/science/gaulle/index.html
Ветошников Л.В. Брусиловский прорыв. Оперативно-стратегический очерк 1940 350 руб
есть в сети www.grwar.ru/library/Vetoshnikoff
Турнэс Р. Фош и победа союзников 1938 1800 руб
Горбунов С. Навигация летчика 1932 1900 руб
Платонов Г. П., Карлов Г. И. Полевой ремонт самолётов 1943 3400 руб
есть в сети http://amyat.narod.ru/theory/platonov_karlov_polevoy_remont/index.htm
есть вариант Зиновьев В.С., Г.П. Платонов Полевой ремонт самолетов 1945
Петров В. Искусственный спутник Земли 1958 400 руб
есть альтернатива Штернфельд, А.А. Искусственные спутники Земли 1956
Монвиль А.П. Искусство пилотажа 1937 6.200 руб
Ветошников Л.В. Прорыв 33–й Кубанской дивизией оборонительной полосы белополяков.4–7 июля 1920 г 1400 руб
Конкэ А.
-О.-П.П. Сражение под Капоретто 1940 250 руб
есть на http://militera.lib.ru/h/concue
Корсун Н.Г. Итало-абиссинская война 1939 300 руб
есть в сети http://militera.lib.ru/h/korsun_ng6/index.html
Риджуэй М. Солдат 450 руб
Князев М.С. Борьба в позиционных условиях 1600 руб
Лаговский А.Н. Оборона Севастополя 1939 900 руб
Исаков И.С. Операция японцев против Циндао 1400 руб
есть в сети http://militera.lib.ru/h/isakov2
Леонардов Б.К. Военно-санитарное дело 1937 3000 руб
Рольман Г. Война на балтийском море 1937 5000 руб
Иохим Т. Боевые операции и тыловые сообщения 1-й германской армии в сражении на Марне 100 руб
Петровский Н.Н. Военное прошлое украинского народа 400 руб
Брычев Н. Военная присяга 1954 50 руб
Осипов К. Суворов 350 руб
есть в сети http://adjudant.ru/suvorov/osipov00.htm
Журдан Тактический справочник командира батальона 150 руб
Лидел Гарт Б.Г. Правда о войне 1914-1918 гг. 1935 2900 руб
Пономаренко В.
А. Психология жизни и труда летчика 150руб
Тайный интернационал. Военные концерны за работой 100 руб
http://www.libex.ru/detail/book239985.html
Скопин В.И. Милитаризм 600 руб
Коленковский А. Маневренный период войны 400 руб
Методическая разработка к фильму «Борьба с аварийностью в ВВС» 1400 руб
Бочкарев П.С. Основы тактики турецкой армии 1940 200 руб
Побежимов И.Ф. Устройство советской армии 200 руб
Калашников А. Быть честным и правдивым
Из боевого прошлого русской армии 300 руб
Буденный С.М. Слово к молодому воину
Бубнов А.С. О Красной Армии 400 руб
Ленин В.И. О советской армии 400 руб
Дунаев К.Т. Взаимодействие в усиленном стрелковом батальоне 300 руб
Арамов И.М. Фотокинопулемет 2100 руб
Асик (псевдоним) Основы тактики японской армии 1934 100 руб
Ленин В.И. Задачи союзов молодежи
Висконти-Праска С. Тактика в войне на сокрушение 1935 400 руб
Рябов В. Советский воин — полноправный гражданин СССР 1955 50 руб
Фронтовой юмор 150 руб
Томашевич А.
В. Подводные лодки в операциях русского флота 5000 руб
Варфоломеев А. Ударная армия 500 руб
Коротков И.А. Иван Грозный военная деятельность 100 руб
Элдридж Ф. Гнев в Бирме 440 руб
текст есть в сети http://militera.lib.ru/h/eldridge_f/title.html
Васильчиков В.С. Начдив Щорс 350 руб
Коленковский А., Белолипецкий В. Русско-турецкая война 1939 750 руб
Штенер Переправа немцев через Марну 150 руб
Московский Родная армия
Боевые подвиги частей Красной Армии 1918-1922 600 руб
Встречный бой 10 армейского корпуса 1938 250 руб
Глязер Суворов 350 руб
Фельдман К. Броненосец Потемкин 750 руб
Военная присяга Рабоче-Крестьянской Красной Армии Билиотека Красноармейца
Атомная энергия
Городовиков О. Воспоминания 800 руб
О будущем немецком солдате 1956 950 руб
Бескровный Хрестоматия по русской военной истории 3000 руб
Шталь Развитие методов операций подводных лодок 5000 руб
есть в сети http://militera.
lib.ru/science/shtal_av2/title.html
Средства обеспечения энергией
Радиотехника ВВС
Левин Атака Путоловской сопки 750 руб
есть в сети militera.lib.ru/h/levin_nm/index.html
Лобода Правила ношения орденов
Баев Особенности действи механизаированных войск зимой 300 руб
Базаревский Наступательная операций русской армии 320 руб
Долглейн Как мы планировали второй фронт 700 руб
Шебалин Д. Военная топография, Госвоениздат, 1936, 600руб
Добровольский А., Александров С. Аэрофототопография 600 руб
есть в сети amyat.narod.ru/theory/aerofototopografia/i
Бубнов А.С. О Красной Армии 400 руб
Шарль де Голль Профессиональная армия
Ленин В.И. О советской армии 400 руб
Лаур Эбергардт Котов работа штаба стрелкового батальона 1936 300руб
«Донбасская проза»: быть ли жанру?
Эх, давно хотел написать Глебу Боброву — да вот вроде и целая статейка получилась…
Дорогой Глеб, — писал бы я автору столь памятного пророческого романа, — название «Эпоха Мертворожденных», помимо своего прямого смысла, несёт и безусловно блестящее метафорическое определение постсоветскому периоду украинской истории, явившему целые поколения манкуртов, не знающих корней… В сочинении своём как никто предсказали Вы и стратегическую суть конфликта… А образ перехлёста штандартов на первых его страницах жив до сих пор перед глазами.
Сам пишу — мало и редко («Стулик», лонг-лист Большой Книги-2006). Второй роман, гораздо более общественно значимый, мыслил развить в Крыму предчувствием резкого усугубления внутриукраинского противостояния — задолго до событий… И тут вдруг на тебе такое, что не привиделось бы и во страшном сне! — сюжет летит к чертям, и то, о чём хотел поведать миру шёпотом, ревёт и воет на Донбассе.
Да, тема эта так и витает нынче в воздухе — заранее прошу прощения у профессиональных критиков, коль с уст сорвал… Тем более что, получается, предвосхищаю реакции на сборник «Я дрался в Новороссии», анонсированный издательством Яуза-Эксмо на апрель. Но как раз это обстоятельство, надеюсь, придаст интригу и достойный импульс последующей череде суждений. Наверняка там будут и ещё не публиковавшиеся тексты, но вряд ли они дадут основание для кардинально иного видения вопроса.
Предварительно, однако, оговоримся: наш общий обзор наличествующей на сегодняшний день новой прозы о Донбассе не претендует на всеохватность, обходит, сколь возможно, замусоленный идеологический аспект и рассматривает материал в рамках единого процесса — прежде всего как факт литературы, нащупывая тот водораздел, где художественность входит в противоречие с навязчивыми трендами медийного дискурса.
Итак. Может, не столь это и удивительно, но за без малого год военных действий более или менее художественно оформленных рассказов/повестей о новой войне пересчитать по пальцам. Бóльшая их часть представлена на специальном военлитовском ресурсе Г. Боброва Okopka.ru: «В рунете больше нет ничего сопоставимого по глубине и качеству литературной проработки темы последних войн». С чисто литературной точки зрения речь здесь идёт об известном поджанре, довольно закрытом и интересном в первую очередь военным или воевавшим — комментарии к опубликованным текстам оставляют впечатление некоторой внутрисобойной кастовости. При знакомстве со свежими произведениями о войне на Украине — таких представленных на сайте авторов, как Д. Филиппов, М. Надеждин, Ал Алустон, Ю. Евич, Е. Сергеев — ловишь себя на мысли: что-то очень важное не даст им встать в ряд со знаменитой «лейтенантской прозой» 60-х… Вроде же «окопная правда» — бесприкрасный, как правило, личностный взгляд на войну, далёкий от пафосного восприятия, живые голоса, зачастую подчёркнутая «нелитературность», «набросковость»… Но нет: поверхностные интонации, попросту навеянные СМИ, кондовая, навязчивая идеологизация, иногда даже неприкрытая лозунговость, дефицит простой, но яркой, образной детали и отсутствие смысловых синкоп, создающих компрессию, а отсюда и катастрофическая напряжёнка с подтекстом вкупе с обилием технических буквализмов и военных наименований, подавляющих неискушённый читательский слух, низводят большинство текстов до уровня откровенно слабого — именно по тому самому «качеству литературной проработки».
Тексты кишат клише. Штампы из прессы, помноженные на штампы литературные, при всех возвышенных тонах, патетическом накале и понятном негодовании дают эффект карикатуры. Куда ни кинь — одни цитаты:
…Продолжить самое последнее, самое главное дело своих половин в этом мире — служение своему Отечеству, своей Вере, памяти своих предков.
…полосонуло карателя по горлу. Это смертоносное движение старика кажется вобрало всю злость, на которую был он способен, весь гнев … за всех тех, кого накрыло горе с приходом убийц-«освободителей». Холодный металл рассёк жиденькую шею «жовто-блакитного» героя и из перерезанной гортани вырвалась наружу его гнилая кровь, которая тут же заполнила его рот, и, клокоча, полилась на землю.
Лишь какие-то тексты порой так или иначе выдаются из массы. Рассказ «Мир» из «Украинских хроник» А. Кокоулина представляет немногословную — и тем более выпуклую и жуткую картину затянувшегося на три года «перемирия» через обуревающую героем жажду мести за давно уничтоженную семью, не выводя нас, однако, хоть на какое-то предчувствие реального примирения.
Ещё, пожалуй, выделил бы повесть Николая Иванова «Засечная черта», самим названием являющую глубокий многосмысловой образ — это и защитная полоса, и рубеж мировоззрений, и «граница войны и мира, боли и равнодушия, мужества и подлости«… (Сергей Константинов) Да что там — жизни и смерти! С самого же начала берётся и высокая нравственная нота («В Россию текла боль…»), крупными мазками лепятся суровые образы Исхода донбасских беженцев в Россию. Но такой всеобъятный и обещающий толстовский замах вскоре банально рассыпается об устойчивое ощущение того, что читаешь газету — о событиях нынешних, но году так в 80-ом… При том фабула мелковата, концовка маловыразительна и, самое главное, тяжеловесный и на редкость шаблонный стиль, высказывающий претензию на академичность, бесповоротно погружает такую прозу глубоко назад, в прошлый век.
Ординарна с художественной точки зрения и «шинельная проза» военного фантаста Фёдора Березина, хоть он и представляет сборник совместно с Бобровым.
Заявит ли он что новое миру?.. Во всяком случае, по ознакомлению с его известными произведениями позволим себе полностью согласиться с Д. Быковым: «Березин многословен и не всегда внятен, язык у него почти везде никакой…»
Очерковые зарисовки известного военкора Дмитрия Стешина, живые и подчас образные, слишком отрывочны и не оформлены, чтобы стать рассказами. Это вполне понятно — где там под пулями до слитной формы. Ценны и интересны они именно как заметки, впечатления, отрывочные эмоциональные оттиски, документальные свидетельства очевидца/участника.
«Пишу в перерывах между воздушными тревогами, обстрелами и боевыми заданиями. Автомат под рукой» — цитата из повести Александра Рыбина «Война в Луганске» могла бы стать эпиграфом для подобных набросков «с натуры». Совершенно пресно фиксирующий бытовую повседневность дневник макеевского фантаста Игоря Вереснева «Жизнь во время войны» частным дневником и остаётся, на литературность, по-видимому, и не претендуя.
Недавно увидевшая свет «Не чужая смута» Захара Прилепина, всяко нужный и интересный сборник коротких злободневных статей-«фотовспышек», «лоскутное одеяло» впечатлений и размышлений на тему, так же как и рефлексирующие прилепинские посты на Фейсбуке — всё же чистая публицистика. Элементы художественности, присущие и его напечатанным «Комсомольской Правдой» заметкам «Из Новороссии», — подсмотренная целующаяся пара, подслушанные смешные историйки, поле сгоревших подсолнухов, дед с собакой, направляющийся на рыбалку, горький юмор посреди разрухи — эти играющие именно на контрапункте яркие детали, мгновенные слепки действительности не только оживляют контекст, но и воспринимаются мелким подсобным материалом, возможными заготовками для будущей серьёзной формы. Вскоре, однако, отмечаешь, что приведённые диалоги ополченцев ты уже много раз слышал где-то на ютюбе, проблематика перемирий и бомбардировок давно истёрта 1-ым и 2-ым каналами, и вообще «люди ходят, смеются и разговаривают — точно так же, как и здесь.
Сложно это осознать». Тем не менее, фейсбучно-очевидческий калейдоскоп производит на редкость цельное впечатление и, крепко сбитый в немаленькую книгу, становится первым значимым произведением об украинской конфронтации.
В общем же и целом, наличествующую до сей поры литературу о новой войне строго художественной назвать крайне сложно. Это более или менее качественная документалистика — репортажи/очерки с передовой. Окопная сермяжная правда, писанная на коленке, выливается в откровенно слабую фактуру, где всё своими именами, где язык суконный, диалоги скучны, метафоры штампованны, образы скудны и блёклы, а буквалистические описания боёв и военных действий — в рамках формы, заявленной как художественная — отдают графоманией классической. Штурмовые операции, боевые порядки, громогласное ура, опешившие айдаровцы, рукопашная схватка, неравный бой, полная победа… «грады», 200-сотые — 300-ые, прыгуны майданутые, нацгады, отморозки, каратели… С «той» — «вражеской» — стороны вполне конгруэнтный ответ доносится: сепары, колорады, диверсанты заезжие, новая преступная власть, наша перемога (Влада Черкасова, «Донбасский пленник»).
Чего-то более слитного цитировать более не буду, потому что ужас.
От такого реализма мутит, от такой литературы оскоминой сводит полушария. Откуда, почему такая бескрылость?!
Ответ, однако, на поверхности: да потому что всё, что можно сказать по поводу — будь то на уровне непосредственного переосмысления или художественной идеи — моментально впитывается коллективной подкоркой из телевизионных сводок, сублимируется в тысячи блогов, реплицируется бессчётными репостами. Потому что всё, что можно сказать по поводу — на теледебатах, на форумах, в несметных комментах — уже сказано, уже проявилось и уже приелось, перехваченное с пера у как всегда запаздывающей литературы. Потому что сейчас любая «редакция» развития текущего момента — конкретная или метафизическая — формируется, вынашивается, зреет, набухает в донельзя электризованном воздухе, чтобы почти тут же разрядиться десятком вариантов в блогосфере.
Значит ли это, что в данном случае сам художественный объект — Донбасская война — теряет релевантность? — Да нет, конечно.
Слово лишь за тем, как.
И истины, муссируемые по ТВ/ютюбу, и «хохлосрач», вынесенный с инет-просторов, в большинстве новых военных опусов воспроизводятся всерьёз, часто даже не обыгрываясь — и, проникая из публицистики в ткань, призванную быть качественно иной, разлагают её совершенно, не дают ей родиться, начисто губят в ней признаки художественности. Когда справедливый гнев на хунту прорывается в каком-нибудь рассказике расхожими газетными формулировками или стереотипной бранью в адрес набивших оскомину персонажей, эффект выходит обратный, контрпродуктивный. Подчас смехотворный. Трижды благородная, но замыленная истина безнадёжно меркнет на литературной почве, воспринимаясь общим местом, нелепым фарсом.
По меткому выражению критика Дениса Епифанцева, вдохновенно пересказывается телевизор.
(И заметим, как правило, искренне — что добавляет телевизору неожиданного простодушия.)
На общем тоскливом фоне сочинений украинской тематики малоприметно выделяются живые-лёгкие, интеллигентско ненавязчивые, без эмфазы и претензии, в меру ироничные заметки «Путешествие на войну» журналиста Евгения Бабушкина.
А что слышно из Укропии?.. Там ведь тоже люди, тоже ведь свои писатели, тоже взгляд на ситуацию, и так же непримиримо и неуёмно подчас клокочет в строках патриотический порыв… «Я не пишу рассказы, я — не писатель… я анализирую, вспоминаю, заново открываю истины себе, нам… чтобы заново начать, не разделяя на Восток и Запад, любить всю страну», — так предваряет луганский блогер Елена Степная свой сетевой сборник «Всё будет Украина!» (Донбасский дневник. Фейсбук времен АТО), повествующий о жизни граждан в период «безвременья» и «российской оккупации»… В меру весьма скромной повествовательной и аналитической способности и обыгрывает полуграмотный автор городские новости да военные сводки, собирая тысячи лайков и откликов благодарных читателей… Названия же миниатюр говорят сами за себя: «Будущее Лугандонии»», «Кто хотел в Рашу», «Погранично-политически-сексуальная история»…
М-да. А зачем вообще я о ней?.. — Да подозреваю, что писательниц таких масса.
Недавно нашумевшая «исповедь бурята», интервью с реальным персонажем, обожжённым российским танкистом, подкупающее яркими деталями «необъявленной войны», на деле оказывается олитературенной компиляцией, доказательства чему разобраны военным публицистом В.
Шурыгиным.
Наконец, небесталанный, но совершенно контркультурный и урывочный фейсбучный «Дневник офисного планктона: от майдана до мобилизации» представляет нашему вниманию грустно-весёлые самокритичные заметки о тяжком быте в АТО. «Мы никогда не победим россиюшку с такой армией. ни-ког-да». (Орфография сохранена. — Р. П.) — смеётся автор, а кто-то из читателей комментирует: «…На Украине надо не „Гвардию“ пафосную снимать, а свою версию „ДМБ“». С чем мы тут же и согласимся.
Вот парадокс. С одной стороны, повальная, жестокая художественная беспомощность. С другой — явный запрос на литературное переосмысление…
И в этом смысле опубликованный в начале февраля рассказ Сергея Шаргунова «Свой» — некий прорыв. Лапидарно рассказанная история — последние часы жизни только что прибывшего в район донецкого аэропорта молодого добровольца — по-настоящему трогает. Чем? Во-первых, верно выбранным ракурсом антитезы: непосредственный, свежий, даже по-детски поэтический взгляд на абсурдную жуть войны даётся как бы изнутри героя.
Искренне нескладное, в чём-то угловатое форматирование только понюхавшего пороху парня в новой жестокой действительности дополнено не отпускающими его «неуместными» дымчатыми образами из совсем недавней прежней жизни. В создании атмосферы доподлинности происходящего важнейшую роль играет и язык. Здесь как раз тот удачный случай, когда многочисленные синкопы — пропуски смысловых цепочек -создают необходимую компрессию, заставляют работать уже и так сформированные военными репортажами представления, то и дело «удивляя» восприятие, напрягая внимание читателя, который реагирует не на плоские описания, а на говорящие, запоминающиеся детали. Ткань рассказа как бы прошита пунктиром, являя лишь самые яркие стежки. Это рваная, «назывная», динамичная проза. При этом образы скупы, метафоры тактичны и неброски: только бы не уйти в сторону формы, не оскорбить неуместным изыском страшную апокалипсическую реальность. И, наконец, логически важной, даже закономерной получается эта, в общем, ситуативно случайная связка «свой — любой»: даже нелепость смерти Ильи предстаёт осмысленной.
Ведь из «своих» на его месте мог оказаться всякий.
«Война не терпит фальши» — этому принципу верен Шаргунов и в коротеньком «Донбасском дневнике». Тот же «телеграфный стиль», та же многозначность недоговорённости. Та же честность — с собой и с читателем: «- Мы не крысы и не мыши, скажите там, наверху! — плачет женщина. И я начинаю плакать вместе с ней».
Да, беспощадная жизнь стократ ярче того, что может предложить в ответ оглушённая ужасающей действительностью, сражённая, растерянная литература. При этом ясно, что стихотворная форма куда быстрей и экспрессивней прозы отзывается на саднящую боль момента, и последний год явил ряд открытий, которые могли бы стать предметом отдельного обзора. Стихи эти очень разные — видением, почерком, глубиной… Степенью лиризма или патетического напряжения. И авторы — от начинающих до корифеев. Объединяет их одно, самое главное: искренность.
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый…
В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
Отец, белей чем полотно,
Ребёнка мёртвого качает…
© Сергей Гусев
…Они не потревожат спящих,
хозяин дома — бывший плотник,
Господь похож на черный ящик,
а мир — подбитый беспилотник.
Нас кто-то отловил и запер,
прошла мечта, осталась мрія,
и этот плотник нынче — снайпер,
и с ним жена его — Мария.
© Александр Кабанов
«Назовите молодых поэтов», —
попросил товарищ цеховой.
Назову я молодых поэтов:
Моторола, Безлер, Мозговой…
© Игорь Караулов
…То, что случилось в Одессе, не битва идей,
Это — Освенцим, где звери сжигают людей.
Морда фашизма, фашизма пылающий ад —
Это касается ВСЕХ, и ни шагу назад!
© Юнна Мориц
Но что же проза?.. Как вознестись над будничной фронтовой коловертью и выдать что-то масштабное — не столько по охвату, сколь по новизне самого взгляда художника на объект? Ведь всякая новая война, как столкновение мировоззренческих парадигм на новейшем историческом витке человеческого безумия, порождает своеобычные эгрегоры, неповторимые взрывные энергии.
Возьмите поэтику «Севастопольских рассказов» и «Судьбы человека»… Сразу ясно: речь об, извините, разных войнах. Дело не только в разности авторских личностей и стилей — война, как никакая другая беда, вскрывает накопленный негатив эпохи, обязывая художника порой интуитивно искать свежие изобразительные подходы, продираясь сквозь душную дымовую завесу имеющихся, «комфортных», но уже ложных художественных эталонов и трафаретов.
И, вижу, в ближайшей перспективе уловить эти специфические новые вибрации будет очень сложно. Верно рассуждает опытный Глеб Бобров — любая война требует переосмысления: по горячим следам вряд ли реально создать что-либо серьёзное. А малая форма — «то, что сейчас кровоточит в душе» и «вызывает немедленный отклик» — как раз и может, перебродив и настоявшись, через годы сублимировать более значимые смыслы, вылившись в «неистовую прозу». Пока же очевидно, что литература не поспевает за бушующей и оглушающей действительностью — сейчас, быть может, меньше, чем когда-либо.
Степень внутреннего накала, характерную для внешне ровной и даже размеренной манеры «Горячего снега» Ю. Бондарева, вряд ли себе представить сегодня в произведении о войне на Донбассе. Что-то не ложится нынче в ясные строгие линии того изложения. Можно, конечно, в лучшей традиции постмодерна искусно подделать стиль, но на уровне «торкания» прокатит вряд ли. Похоже, не достанет здесь даже лапидарной прилепинской честности и достоверности, хотя «Патологии», скупыми фразами сплетающие отвлечённую образность и натурализм, можно взять за достойный образец современной военной прозы. Проханов?.. — ох, в надрывных метафорах не завязла бы искренность да державным пафосом не накрыло бы многомерную явь… Ну, а эвентуальное метафизическое переосмысление ситуации по типу быковского «ЖД» покажется и вовсе пока кощунственным.
Ещё совсем недавно наша «высокая» литература была достаточно герметичным пространством, занятым экспериментами в области языка и стилистики, а не в области реальной жизни… Теперь мы видим, насколько это уже не так.
Не поспешил бы, однако, безоговорочно согласиться с Михаилом Елизаровым, в войне на Украине увидевшим смерть русской постмодернистской прозы. Очевидно то, что в связи с этой войной бесповоротно вернулся модерн — литература конкретная. «Хиханьки и хаханьки закончились». И чтобы иметь успех, пишущие должны найти себя в новой среде — или попросту переучиться писать.
Что знаменательно, в этом как раз отношении великая русская и не столь великая ныне украинская литературы демонстрируют удивительное равенство наметившихся трендов. Вы представляете, Юрию Андруховичу, заметному украинскому постмодернисту, как раз уже и не пишется! Из душевного равновесия, необходимого для творчества, выводит его нервное сидение в интернете за новостями… И по его признанию, дело не только в «лютой политизации литературно-публицистического пространства», а и в осознании того, что как писатель он уже мало что сможет рассказать молодым парням, лежащим сейчас в госпиталях без рук или зрения… И вот как раз в этой ситуации Андрухович и представляет себе абстрактного художника, который шёл бы совершенно от обратного, сочиняя какую-то совершенно не военную и, более того, абсолютно эстетствующую прозу… ему плевали бы в лицо, пока до всех бы не дошло, что он как раз и «рассказал самую что ни на есть правду о войне»…
Возможно, в этой мысли «патриарха украинской литературы» что-то и есть.
По крайней мере, жизненный материал, который, по меткому определению М. Веллера, «искрится бенгальским огнём» и «обрушивается водопадом», в литературном преподнесении будет выпукло смотреться именно на контрасте. И всё же не думаю, что в ближайшее время кому-нибудь достанет такта и таланта изобразить на тему что-либо, к примеру, сатирическое… А вот оспаривать существующую реальность, воспарять над нею и неисповедимым образом создавать свою — самобытную и пронзительную — задача любого писателя, берущегося за столь ответственную тему.
Стоит ли повторяться, что в эпоху тотальной девальвации высокого слова самое время, однако, вспомнить и о языке. Серьёзная военная проза требует оригинального авторского слога, динамичных диалогов, ёмких и рельефных описаний. Цель художественного действия в столь трудный час — потрясение читателя через художественную достоверность, достижимую наиразличными средствами. Здесь-то и играют такие качественные критерии художественности, как авторская неповторимость формы, отточенность детали, образность и подтекст.
Эти составляющие, пробуждая трогающие душу звучания, и выводят прозу на новый уровень восприятия. При этом лучший союзник автора — недоговорённость, позволяющая структурировать текст на аллюзиях, непосредственно воздействовать уже на подсознание читателя, по возможности минуя военно-оперативную конкретику, представление о которой и так сложено из СМИ уже практически у каждого.
Иными словами, чтобы стать интересной всем и выйти за корпоративные рамки, нашей военной литературе не хватает малого: выйти за них. Качеством самих текстов возвыситься над цеховым шаблоном. Преодолеть жанровую ограниченность. Если не сейчас, то — когда?.. Иначе военлит так и рискует остаться тем, что есть он сейчас. Самым закрытым субжанром масслита.
В своём ладно сшитом, совсем недавно опубликованном на «Окопке» очерке «Напрасная жертва Дебали» Глеб Бобров, недоумевая по поводу «бессмысленной, напрасной смерти» украинского солдата, абсурдно закрывшегося в будке ж/д переезда и подорванного в ней гранатами, как бы беседует с ним, задавая риторически экзистенциальный вопрос: «Чем была для него эта битва? За что он умер?. . Неужели набор совершенно диких иллюзий, вдалбливаемых в головы простых украинцев, стоят одной этой жертвы?! А ведь она не одна. Ведь их тысячи и тысячи».
Дорогой Глеб, можно, я за него отвечу?
— Он умер за Родину. За ту, как он её разумел. За ту, понятие о которой пускай и вдолблено укропропагандой. Как тысячами погибают за ту же самую свою Родину простые донецкие ополченцы. «Русские люди должны во всей полноте осознать, с кем имеют дело… Мы смотрим на свое же вырвавшееся на волю и зажившее вольной, буйной жизнью зеркальное отражение». (Захар Прилепин)
Вот что действительно страшно.
Мы живём в мире, где чёрное вдруг стало белым. Где в голубые глаза правды плюют свинцовой очередью. Что выдаст правда этому перевёрнутому миру в ответ? Каким он должен быть, язык этой войны — истошной какофонией, слепящей вспышкой, потоком сознания, прорвавшимся из-под рванувшей бомбы?.. Иль слепленной из повседневности мерцающей сонатой, неровный тон которой, путеводительствуя, поднимет нас на новый уровень — и непременно выведет на что-то если хоть не светлое, то обещающее вдруг надежду?. . Ну, хоть какую?! В любом случае, что может и что должна литература противопоставить вероломной и бесноватой реальности?.. — Только предельную честность, помноженную на предельную же экспрессивность. И сквозь незапятнанную призму сию да приоткроется ныне сокрытое — и да оглянется на войну эту не обманутый вами, но благодарный вам, писатели, потомок.
Фото: Валерий Мельников/РИА Новости
Дневник солдата украинской кампании разоблачает российскую армию в беспорядке
Павел Филатьев, бывший десантник российской армии, ранее в этом месяце опубликовал в одной из российских социальных сетей свой дневник, в котором подробно рассказал о своем опыте пребывания в Украине. Затем он бежал из своей страны. Печальные показания Филатьева — это первый подробный отчет о реалиях, с которыми сталкиваются российские солдаты, все еще воюющие на Украине через шесть месяцев после начала вторжения.
Реклама
1 августа Павел Филатьев, 34-летний российский военнослужащий, опубликовал 141-страничный журнал своего украинского боевого опыта во «ВКонтакте», российском аналоге Facebook.
Под названием «ЗОВ» — после нанесения тактической маркировки на российские военные машины во время украинской кампании — мемуары были замечены русскоязычными западными военными экспертами и вызвали ажиотаж в Твиттере. Его изобличающий отчет о войне был подхвачен несколькими западными новостными агентствами до того, как он бежал из России в неизвестное место в Европе.
Филатьев служил в 56-м гвардейском десантно-штурмовом полку, базирующемся в Крыму. Подразделению было приказано отправиться со своей базы в конце февраля на материковую часть Украины для того, что командиры назвали обычными учениями.
Плохо оснащенное и лишенное подготовки, командных задач или материально-технического обеспечения, его подразделение прибыло в юго-восточный украинский город Херсон 1 марта после того, как другие подразделения российской армии уже заняли городской порт. Запись Филатьева о своем опыте красноречиво свидетельствует о бессердечном пренебрежении Москвы к «пехотинцам» или пехотинцам на поле боя.
«Вы когда-нибудь видели картины с изображением разграбления Рима варварами? Это лучший способ описать то, что происходило вокруг меня», — написал он в отрывке из английского перевода, опубликованном в «Гардиан». «Все выглядели измученными и одичавшими, и мы все стали рыскать по постройкам в поисках еды, воды, душа и места для ночлега; некоторые начали хватать компьютеры и все ценные вещи, которые могли найти. Я не стал исключением: нашел на месте в разбитом грузовике шляпу и забрал ее. Моя балаклава была слишком холодной. Мне стало противно все грабежи, несмотря на мое дикое состояние».
Мемуары, как отмечает Фрэнк Ледвидж, бывший британский военный офицер и старший научный сотрудник Портсмутского университета, были «подтверждением всего, что мы видели на поле боя» во время войны на Украине, в которых «достаточно описывается отсутствие дисциплины и профессионализм» в российской армии.
Скудная подготовка, отсутствие командира роты
Филатьев происходит из семьи военного, служившего в армии его страны.
Большую часть своих 20-летних он провел в российской армии, служа в Чечне в конце 2000-х, а затем ушел работать в частный сектор. В 2021 году он вернулся в армию по финансовым причинам, пояснил он, записавшись в 56-й гвардейский десантно-штурмовой полк.
Вернувшись на службу в прошлом году, Филатьев рассчитывал на лучшую военную подготовку, поскольку в 2010 году российское министерство обороны провело серьезные структурные реформы. Но этого не произошло.
По словам Филатьева, подготовка его подразделения перед украинской кампанией была жалкой.
В середине февраля в его подразделении было усилено обучение, что предупредило Филатьева о возможности попытки России предпринять какую-либо военную операцию на Украине.
Но командир роты Филатьева практически отсутствовал, а молодой политрук части был оставлен обучать бойцов как мог. Российский десантник также подробно рассказал о случаях, когда вся рота заболела из-за прыжка с парашютом и как вся рота заразилась Covid-19. .
Накануне вторжения солдаты не знали о планах вторжения. «Я не мог понять, что происходит, кто в кого и откуда стрелял… Я не мог до конца понять, что происходит — мы стреляем по наступающим украинцам? Может, по НАТО?» он написал. Филатьев должен был слепо выполнять приказы, «как жеребец, которого ведут на кастрацию».
Едят «всё как дикари»
На марше в Херсон их машины то ломались, то бензин заканчивался, то застревали в грязи. Эпизодические бои с украинцами привели к большим потерям в их рядах, и никто точно не знал, что происходит.
Филатьев начал беспокоиться об украинском сопротивлении в таком большом городе, как Херсон. «Не думаю, что мэр города выйдет с хлебом-солью, поднимет флаг Российской Федерации над административным зданием», — переживал он в своих воспоминаниях.
Войдя в город, Филатьев обнаружил, что должен заботиться о себе, в том числе найти еду и кров.
Он обнаружил кухню в административном здании вместе с однополчанами и, выдержав месяц без мытья и нормальной еды, «мы ели все как дикари», — сказал он. «Все, что там было — каша, овсянка, варенье, мед, кофе, — все было перевернуто вверх дном, и мы ели все, что могли найти».0003
Херсон был первым крупным городом, перешедшим под контроль русских в ходе стремительного начального штурма вторжения. Но по мере того, как его отряд продвигался дальше на север и запад от города, ситуация ухудшалась.
Отряд Филатьева направился в сторону Николаева, где их продвижение было остановлено ожесточенным сопротивлением украинцев. В течение нескольких месяцев солдаты с обеих сторон оставались в окопах и подвергались интенсивным бомбардировкам.
Ужасы окопной войны глубоко затронули Филатьева и его однополчан. «Каждый раз, когда был артиллерийский обстрел, я прижимался головой к земле и [думал]: «Боже, если я выживу, я сделаю все, чтобы это изменить!» — отметил он.0003
Коррупция в армии
Вскоре Филатьев был ранен и переведен в госпиталь, где воочию увидел последствия нехватки лекарств у врачей.
В неудачах, свидетелем которых он был на поле боя, Филатьев винит «ужасную коррумпированность и бардак в (нашей) армии, ее моральное и техническое устаревание».
Коррупция, утверждает он, проникла в российские военные институты, разрушая их изнутри. «Карьерный рост возможен только при наличии связей и лояльности к системе», — отметил он. «Как продвинуться наверх по-настоящему перспективным и предприимчивым военнослужащим?»
Филатьев попытался пожаловаться, написав полный отчет в министерство обороны, в котором говорилось: «Вижу полную анархию, есть только слабый намек на боеготовность».
Неудивительно, что его жалобы остались без внимания.
В равной степени он критически относится к лидерству своих офицеров в бою. «За все время, что я был на войне, я не могу припомнить, чтобы офицеры утруждали себя командованием солдатами, — сказал он. потому что не говорят, что система поедает себя», — сокрушался он9.0003
Отчаявшись быть услышанным, молодой десантник пошел на огромный риск, пытаясь предупредить начальство и опубликовав свой дневник. Но в конце концов Филатьев был вынужден сделать вывод, что он и его товарищи были просто пушечным мясом для замыслов президента России Владимира Путина в Восточной Европе.
Украинская кампания — это «война, где всем будет наплевать на вашу безопасность, на то, что вы едите и пьете, — писал он. к большему».
«Я не вижу справедливости в этой войне»: российский солдат разоблачает гниль в основе вторжения в Украину | Россия
Павел Филатьев знал последствия своих слов. Бывший десантник понимал, что ему грозит тюрьма, что его назовут предателем и от него отвернутся бывшие соратники. Его собственная мать убеждала его бежать из России, пока он еще мог. Он все равно это сказал.
«Я не вижу справедливости в этой войне. Я не вижу здесь правды», — сказал он за спрятанным столиком в кафе в московском финансовом районе. Это была его первая встреча с журналистом лично после возвращения с войны в Украине.
«Я не боюсь воевать. Но мне нужно чувствовать справедливость, понимать, что то, что я делаю, правильно. И я считаю, что все это терпит неудачу не только потому, что правительство все украло, но и потому, что мы, русские, не чувствуем, что делаем правильно».
Две недели назад Филатьев зашел на свою страницу в соцсети «ВКонтакте» и опубликовал 141-страничную сенсацию: ежедневное описание того, как его десантное подразделение было отправлено на материковую Украину из Крыма, вошло в Херсон и захватило морской порт, и больше месяца окапывался под сильным артиллерийским огнем под Николаевом – а потом как он в итоге был ранен и эвакуирован с конфликта с глазной инфекцией.
К тому времени он был убежден, что должен разоблачить гниль, лежащую в основе российского вторжения в Украину. «Мы сидели под артиллерийским обстрелом Николаева», — сказал он. «Тогда я уже подумал, что мы тут чушью занимаемся, на хрена нам эта война? И у меня действительно была такая мысль: «Боже, если я выживу, то сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить это». война была изгнана из публичного пространства. «Я просто не могу больше молчать, хотя знаю, что, наверное, ничего не изменю, а может быть, я поступил глупо, навлекая на себя столько неприятностей», — говорит Филатьев, дрожа от напряжения пальцами.
Его мемуары «ЗОВ» названы в честь тактических опознавательных знаков, нанесенных на машины российской армии, которые были приняты в России в качестве провоенного символа. До сих пор не было более подробного, добровольного отчета от российского солдата, участвовавшего в вторжении на Украину. Выдержки были опубликованы в независимой российской прессе, а Филатьев появился на видео для телеинтервью на телеканале «Дождь».
Российские солдаты на плавающей боевой машине пехоты БМП-2 движутся в сторону материковой Украины по дороге под Армянском, Крым, 25 февраля. Фотография: Агентство по охране окружающей среды«Очень важно, чтобы кто-то высказался первым», — сказал Владимир Осечкин, глава правозащитной сети Gulagu.net, помогавший Филатьеву покинуть Россию в начале этой недели. Это также сделало Филатьева первым известным солдатом, бежавшим из России из-за противодействия войне. «И это открытие ящика Пандоры».
На этой неделе российский сайт расследований iStories, который Россия запретила в стране, опубликовал признание другого российского солдата, признавшегося на камеру в расстреле и убийстве мирного жителя в украинском городе Андреевка.
Большинство людей в армии недовольны тем, что там происходит
Филатьев, служивший в 56-м гвардейском десантно-штурмовом полку, базирующемся в Крыму, рассказал, как его измученное и плохо оснащенное подразделение ворвалось на материковую Украину под градом ракетного обстрела в конце февраля, почти без конкретных логистических задач или целей, и без понятия, почему вообще идет война. «Мне потребовались недели, чтобы понять, что на территории России вообще не было войны, и что мы только что напали на Украину», — сказал он.
В какой-то момент Филатьев описывает, как прожорливые десантники, элита российской армии, захватили Херсонский морской порт и тут же начали захватывать «компьютеры и все ценное, что смогли найти». Затем они обыскали кухню в поисках еды.
Гражданский автомобиль загорелся после предполагаемого взрыва российской бомбы в южном городе Николаев в апреле. Фото: Луай Баракат/Imageslive/Zuma Press Wire/Rex/Shutterstock Большинство из них провели месяц в поле без намека на комфорт, душ или нормальную еду.«В какое дикое состояние можно довести людей, не задумываясь о том, что им нужно спать, есть и умываться», — писал он. «Все вокруг вызывало у нас мерзкое чувство; как несчастные, мы просто пытались выжить».
Люди кричат на российских солдат во время митинга против оккупации в Херсоне 7 марта. Фотография: Александр Чорный/APФилатьев глубоко затянулся сигаретой, рассказывая историю, нервно оглядываясь в поисках тех, кто наблюдает за ним ближе к полуночи в московском парке, затем пытается объяснить.
«Я знаю, что для иностранного читателя это прозвучит дико», — сказал он, описывая однополчанина, крадущего компьютер. «Но [солдат] знает, что это стоит больше, чем одна его зарплата. И кто знает, будет ли он жив завтра. Так он берет. Я не пытаюсь оправдать то, что он сделал. Но я думаю, важно сказать, почему люди так себя ведут, чтобы понять, как их остановить… Что человек будет делать в таких экстремальных ситуациях».
Он долго выступал против того, что он назвал «деградацией» армии, включая использование устаревшего снаряжения и транспортных средств, из-за которых российские солдаты подвергались контратакам со стороны Украины. По его словам, винтовка, которую ему подарили перед войной, была ржавой и со сломанным ремнем.
«Мы были просто идеальной мишенью», — написал он, описывая поездку в Херсон на устаревших и небронированных грузовиках УАЗ, которые иногда простояли на месте по 20 минут. «Был непонятен план — как всегда никто ничего не знал».
Российские солдаты охраняют территорию во время визита группы иностранных журналистов в Херсоне 20 мая. Фото: APФилатьев описывает, как его подразделение, как затянулась война, почти месяц было зажато в окопах под Николаевом под огнем украинской артиллерии. Именно там снаряд попал ему в глаз, что привело к инфекции, которая чуть не ослепила его.
По мере того, как на фронте росло разочарование, он писал о сообщениях о солдатах, преднамеренно стрелявших в себя, чтобы сбежать с фронта и получить 3 миллиона рублей (40 542 фунта стерлингов) в качестве компенсации, а также о слухах об актах увечья пленных солдат и трупов.
В интервью он сказал, что лично не видел актов насилия, совершенных во время войны. Но он описал культуру гнева и негодования в армии, которая разрушает фасад полной поддержки войны, изображаемый российской пропагандой.
«Большинство людей в армии недовольны тем, что там происходит, они недовольны правительством и их командирами, они недовольны Путиным и его политикой, они недовольны министром обороны, который никогда не служил в армии», — написал он.
По его словам, с тех пор, как он стал достоянием гласности, все его подразделение прекратило с ним контакт. Но он считал, что 20% из них полностью поддержали его протест. И многие другие в тихих беседах рассказывали ему о невольном чувстве уважения к патриотизму украинцев, сражающихся за свою территорию. Или жаловались на жестокое обращение России с собственными солдатами.
«Ветеранов здесь никто не лечит», — сказал он в какой-то момент. В военных госпиталях он рассказал, как встречал недовольных солдат, в том числе раненых матросов с крейсера «Москва», потопленного украинскими ракетами в апреле, и выкрикивал из комнаты старшего офицера. А в ЗОВе он заявил, что «есть куча погибших, родственникам которых не выплачены компенсации», подтверждая сообщения СМИ о том, что раненые солдаты месяцами ждут выплаты.
Первоначальный план Филатьева состоял в том, чтобы опубликовать свои мемуары и немедленно сдаться полиции. Но активист Осечкин посоветовал ему передумать, неоднократно призывая бежать из страны. До этой недели он отказывался это делать. 900:03 Российский крейсер «Москва», поврежденный украинскими противокорабельными ракетами, перед затоплением. Фотография: Twitter
«Вот я уезжаю, я еду в Америку, и кто я там? Что я должен сделать?» он сказал. «Если я даже не нужен в своей стране, то кому я там нужен?»
Вот почему в течение двух недель Филатьев каждую ночь останавливался в другой гостинице и жил на тяжелый черный рюкзак, который носил с собой, стараясь быть на шаг впереди милиции. Даже тогда, признается он, его не должно было быть трудно найти.
The Guardian не смогла самостоятельно проверить все детали рассказа Филатьева, но предоставила документы и фотографии, свидетельствующие о том, что он был десантником 56-го полка ВДВ, дислоцированного в Крыму, что он был госпитализирован с травмой глаза, полученной во время « выполнение специальных заданий на Украине» в апреле и что он написал напрямую в Кремль со своими жалобами на войну, прежде чем обнародовать.
На старых фотографиях Филатьев изображен подростком в сине-белом тельняшка (традиционная бело-голубая майка, которую носят военнослужащие) среди однополчан, то висящая на карусели во время парашютно-десантной подготовки, то, уже постарше, чисто выбритая в коричневом камуфляже позирует с винтовкой в Крыму перед началом войны .
34-летний Филатьев родился в семье военного в южном городе Волгодонске. Большую часть своих 20-летних лет он провел в армии. По его словам, после службы в Чечне в конце 2000-х годов он почти десять лет работал дрессировщиком лошадей, работая в российской мясоперерабатывающей компании «Мираторг» и у богатых клиентов, прежде чем вернуться на службу в 2021 году по финансовым причинам.
Теперь он другой человек. Он по-прежнему крепко сложен и красноречив, но война и стресс берут свое. Его покрытые шрамами щеки покрыты двухнедельной щетиной. Он до сих пор плохо видит правым глазом. И горько смеется над тем, что ему приходится жаловаться на российскую армию иностранному журналисту и «приходит поговорить с вами, как священник за пивом».
«Говорят, что в героизме одних виноваты другие», — сказал он. «На дворе 21 век, мы начали эту идиотскую войну и в очередной раз призываем солдат к подвигам, к самопожертвованию. В чем проблема – не вымираем ли мы при этом?»
Больше всего его интересовало, почему он до сих пор свободен. Он слышал, что его подразделение готовилось предъявить ему обвинение в дезертирстве, обвинение, за которое он мог попасть в тюрьму на долгие годы. И все же ничего не произошло.
«Я не понимаю, почему меня до сих пор не схватили», — говорит он при встрече на вокзале в Москве. «Я сказал больше, чем кто-либо за последние шесть месяцев. Может быть, они не знают, что со мной делать».
Я просто в ужасе от того, что будет дальше
Это тайна, которую он никогда не сможет разгадать. Филатьев бежал из страны неизвестным маршрутом где-то после субботнего вечера, когда он отправился искать общежитие, чтобы переночевать. Через два дня Осечкин заявил, что Филатьеву удалось бежать из России «до ареста».