Обычные жители Нью-Йорка: samsebeskazal — LiveJournal
Каждый раз когда я выкладываю пост с заголовком «Жители Нью-Йорка», то в комментах раздаются возмущенные возгласы — ты кого нам показываешь!? Разве так выглядят обычные жители? Отвечаю — Нет конечно. Обычные жители Нью-Йорка выглядят совсем не так. Те мои посты, это просто попытка показать многообразие города, все его составные части. И плохие и хорошие. И симпатичные и уродливые. Начал я с уродливых, но ярких. Пора перейти к чему-то другому. Например, к самым обычным жителям. Сегодняшние — обычнее некуда. Правда стоит уточнить, что обычные они все таки больше для Манхеттена, чем для остальной части Нью-Йорка.
Я сидел в кафе на 6-й авеню и через стекло снимал всех прохожих подряд в течении часа. Я их видел, а они меня нет. Сделал около 500 снимков. Большинство из них, по причине непригодности камеры к подобной съемке (или моих кривых рук), пошли прямиком в корзину, но кое-что получилось. Совершенно не претендую на какую-либо художественность.
Только голые факты. Только самые обычные нью-йоркцы прошедшие мимо моего окна в один из дождливых августовских дней. Сами судите какие они: толстые или худые, симпатичные или не очень, черные или белые и т.д. Никого специально не отбирал.
2. Нарушитель.
3. Парочка.
4. Папа с ребенком на плечах.
5. С костюмом в руках.
6. С собакой.
7. С тележкой. Знатоки в комментариях пытались убедить меня, что на Манхеттене с тележками никто не ходит. Мимо меня в тот день человек десять прошло.
8. С якорями.
9. Попытка сфотографировать симпатичную девушку. Неудачная, как и все остальные. Симпатичных девушек на Манхеттене много.
10. С инвалидным креслом.
11. Очень высокий прохожий.
12. Девушка приехала на такси и ждет, пока ее парень расплатится с водителем.
13. С пузом. Толстяков пришлось прямо высматривать. С ними в тот день и час было как-то напряженно на 6-й авеню.
14.
С пакетом.
15. С сумками.
16. Стройная и не очень.
17. С прозрачным зонтом.
18. С зонтом на котором песики.
19. Велодоставщик из соседнего кафе.
20. Очень много пар американцев с китаянками.
21. Девушка с платьем.
22. В резиновых сапогах. Если в прогнозе дождь, то очень многие дамы выходят из дома в сапогах. Ума не приложу, как можно ходить в такой обуви целый день.
23. Девушка со сломанным зонтом.
24. Взгляд.
25. Очень сейчас штаны такие стали модны. С разными расцветками.
26. С собачкой.
27. Со скейтом.
28. Слепой.
29. В полиэтиленовой накидке. Такие продают за два доллара в мелких магазинчиках.
30. На каблуках. Мне почему-то казалось, что в Нью-Йорке на каблуках почти не ходят. Оказалось, что только казалось. Ходят еще как.
31. Модник.
32. В коротких шортах. Большинство мужчин шорты носят той же длинны, что и плавки — до колен.
33. В накидке от дождя.
34. Самые обычные девушки.
35. Со смешным зонтом.
36. Еще толстяк.
37. Дама выходит из машины лимузин-сервиса.
38. Девушки-подростки.
39. В ярких штанах.
40. Ловит такси.
41. В дорогом костюме и со спортивной сумкой.
42. С пакетом на голове.
43. В костюме.
44. С доской в руках.
45. С зонтом на котором карта метро.
46. Этот загородил мне вид и таким образом попал в кадр.
47. Ковыряет в носу.
48. В кожанных штанах.
49. Ловят такси. Поймали только через 30 минут.
50. В спортивной одежде.
51. С цветами.
52. С сигаретой. Курящих очень мало.
53. Здоровый индус с китаянкой.
54. Обычная женская одежда. Не пойми что. То-ли из спортзала, то-ли просто так удобно.
55. С пакетами. Азиатов очень много на улицах.
56. Очень многие идут глядя в телефон, а не под ноги.
57. Курит и читает книгу на планшете.
58. С прической, как у Юлии Тимошенко.
59. В костюме и панамке.
60. Лица.
61.
62. Опять в телефон.
63. Этот более внимательный.
64.
65.
66. Подружки.
67.
68.
69.
P.S. Знаю, что много фоток, но в ночи уже как-то тяжело отбирается. Сделал небольшой перерыв в постах и теперь надо заново входить в ритм.
Мой Facebook, куда я каждый день выкладываю то, что мне нравится, но не попадает под формат блога.
Мой канал на youtube, куда я регулярно выкладываю видео. Часть из них попадает в блог, а часть доступна к просмотру только там.
«Улицу миллиардеров» в Нью-Йорке назвали самой роскошной в мире
org/ListItem»>
Миллиардеры- Александр Пятин Автор
Агентство Knight Frank назвало 57-ю улицу в Нью-Йорке, также известную как «улица миллиардеров», самой роскошной в мире. В первую десятку рейтинга попали шесть улиц американских городов, три улицы в Гонконге и лондонская площадь
«57-я улица — место, где представлены самые необычные предложения в области жилья», — заявила Knight Frank генеральный директор Douglas Elliman Development Marketing Сьюзан де Франка.
Она отметила «элегантную комбинацию богатого историей Стейнвей-холла с потрясающей новой башней, возвышающейся на 1428 футов [примерно 435 м. — Forbes] и идеально расположенной с видом на Центральный парк». Башня дает представляющуюся «раз в жизни» возможность — «жить в центре самого эксклюзивного района мира», отметила де Франка.
Жена миллиардера Мельниченко купила квартиру с пятью ванными на самой дорогой улице Нью-Йорка
В числе тех, кто живет на знаменитой улице, Business Insider называет таких миллиардеров, как основатель Dell Technologies Майкл Делл, глава хедж-фонда Pershing Square Capital Management Билл Экман, председатель совета директоров производителя бытовой техники Dyson Джеймс Дайсон и руководитель фонда Citadel Кен Гриффин. «Улица миллиардеров» — одно из главных в Нью-Йорке мест для шопинга, указано в гиде по городу.
Богатейшие люди стали чаще покупать жилье на Манхэттене в ипотеку
Второе место заняла улица Mount Nicholson Road в Гонконге. Здесь элитную недвижимость с 2015 года покупали и продавали только 35 раз, зато средняя цена составила «сногсшибательную сумму» в $81,8 млн, отмечает Knight Frank. Нью-йоркская Central Park South заняла третье место. Здесь было совершено 32 сделки по средней цене $44,9 млн.
Всего Нью-Йорк получил четыре места в списке, а улицы Гонконга заняли в нем три позиции. На пятом месте расположилась лондонская площадь Гросвенор (13 сделок при средней цене $45,5 млн). На восьмом оказалось шоссе Pacific Coastway в Лос-Анджелесе (10 сделок, средняя цена — $49,2 млн), а на десятом — Ocean Boulevard в американском Палм-Бич.
Руководитель международных исследований Knight Frank Лиам Бэйли подчеркнул «важность элитной застройки в создании мирового рынка ультрароскоши» и отметил: «Международная природа ультрабогатого покупателя и его потребности в области дизайна, оборудования и услуг дали девелоперам возможность задать новый стандарт качества в ключевых районах Нью-Йорка, Лондона и Гонконга».
жителей Нью-Йорка и бесцеремонное потребление других
После того, как изображение бруклинского студента по имени Видал привлекло всеобщее внимание в блоге Humans of New York, он и фотограф Брэндон Стэнтон были приглашены в Белый дом. БРЭНДОН СТЭНТОН. СВОБОДНО СТ. MARTIN’S PRESS
Самая известная фотография из новой книги Брэндона Стэнтона «Люди Нью-Йорка: истории» — ту, которую вы, вероятно, видели, читали или слышали, — изображает мальчика в расстегнутой черной куртке из пузырей. Под курткой находится толстовка с капюшоном на флисовой подкладке, тоже черная, а в руке мальчик держит черный полиэтиленовый пакет, натянутый тяжестью продуктов.
Тротуар позади него потрескался и усеян мусором. Тусклые коричневые башни общественного жилья — такая же часть типичного визуального Нью-Йорка, как и сумка для винных погребов — образуют неровный горизонт.
Возможно, вы знаете, что этого мальчика зовут Видал, и что он посещает Академию Мотт Холл Бриджес в Браунсвилле, и что его изображения, первое из которых сопровождалось несколько нуарными подробностями его все еще короткого опыта (« Когда мне было девять, я увидел, как парня столкнули с крыши того здания прямо здесь», — говорит он), стало широко распространяться в блоге Стэнтона «Люди Нью-Йорка» и в сопутствующих ему каналах социальных сетей в начале этого года. Мир узнал, что самым влиятельным человеком в жизни Видаля была Надя Лопес, его директор в Мотт-Холле, и после последующих 9 лет0007 HONY постов с участием Лопес восхищались ее замечательной преданностью среди воображаемых оттенков серого все еще не облагороженного Бруклина поднятию духа и возвышению амбиций своих учеников.
Почувствовав необычайный интерес к Видалю среди своей аудитории, Стэнтон начал кампанию по сбору средств, которая в конечном итоге принесла школе 1,4 миллиона долларов. В феврале, как кода, Видаль и Лопес встретились с президентом Обамой в Овальном кабинете. На фотографии этой встречи, сделанной Стэнтоном, Видаль сидит, ухмыляясь, за столом Resolute, а президент и директор окружают его, словно крылья.
Эта серия событий — путешествие Видаля, по мнению приверженцев HONY , от фотографии до популярного феномена — во многом является идеальным воплощением духа «Историй», которые недавно дебютировали под номером 1 на список бестселлеров New York Times . В предисловии к книге, которое также служит заявлением о цели проекта HONY сейчас и в будущем, Стэнтон описывает процесс, в ходе которого проект «превратился из блога с фотографиями в блог с рассказами». (Стэнтон, выросший в Джорджии и некоторое время проработавший трейдером по облигациям, основал проект «Люди Нью-Йорка» почти сразу после прибытия в Нью-Йорк, когда ему было около двадцати пяти лет.
) Каждое изображение «становилось все длиннее и длиннее, — объясняет Стэнтон, — пока, в конце концов, я не тратил пятнадцать-двадцать минут на интервью с каждым человеком, которого фотографировал. … Блог стал посвящен рассказам о незнакомцах на улице». Таким образом, «Истории» — это попытка отразить «углубленное повествование, которым сегодня известен блог».
Таким образом, HONY присоединяется к таким организациям, как TED и Moth, в авангарде медленного, но уверенного лексического преобразования. Когда-то последовательность событий, реальных или выдуманных, организованная с намерением вонзить кинжал — художественный, интеллектуальный, моральный — между ребрами слушателя или читателя, история в последнее время стала более глянцевой, менее захватывающей вещью: взрывом. пафоса, откровения без покрова, чтобы оторвать. На этом языке «рассказывание историй» лучше всего использовать для разъяснения принципов бизнеса, продажи билетов на некоммерческие гала-концерты или победы в конкурсах.
Фотография уже давно используется в качестве инструмента, если не для того, чтобы рассказывать истории в этом современном смысле, то уж точно для привлечения внимания к различным социальным реалиям. Журналист-реформист Джейкоб Риис, например, использовал фотографии, собранные в таких книгах, как «Как живет другая половина», чтобы раскрыть убожество многоквартирной жизни конца девятнадцатого века в Нижнем Ист-Сайде, попутно став новатором в использование фотовспышки. Но вместо содержательных цитат или даже душераздирающих анекдотов сопроводительный текст представлял собой глубокий и искусно сделанный репортаж, связанный главным образом косвенно с фотографиями, сделанными Риисом. Таким образом, занимая смутное пространство между архетипом и анекдотом, между частным и более широким иллюстративным, фотографии Рииса реализовали уникальную и непреходящую возможность фотографии — служить одновременно художественным и документальным целям.
Вот так, наблюдая за фотографией троих спящих на улице детей, мы испытываем своего рода нравственно-эстетическое двоение: мы чувствуем несправедливость и жестокость самой вещи, ибо эти трое и другие находятся в таком же положении, и в то же время восхищаться способностью Рииса мифологизировать их, превращая каждого в воплощение храбрости, духа товарищества и любви.
Было бы поучительно рассмотреть фотографию Видала, сделанную Стентоном, в том же духе, без истории . Забудьте на мгновение о фактических подробностях, которые мы собрали в процессе его познания, но не познания на самом деле: воздушное убийство; школа так внезапно покраснела; аудиенция с лидером свободного мира. Забудь хотя бы его имя. Вместо этого рассмотрите легкость кроссовок мальчика на тротуаре; его застенчивая, ухмыляющаяся уверенность; сверхъестественное спокойствие, с которым он занимает пространство внутри кадра. В таком виде — да, как неопровержимо реальный, но также и как удобочитаемый образ — он напоминает прищуренного гарлемского газетчика Гордона Паркса. Оба передают что-то почти духовное: что-то о тонкой ниточке, которая висит между молодостью и стойкостью, о чудесном таланте детей, пусть и безмолвных, стоять непроглоченными городом.
Во времена Великой депрессии писатель Эрскин Колдуэлл и фотограф Маргарет Бурк-Уайт вместе путешествовали по сельским районам Юга, надеясь получить впечатления от жизни черных и белых фермеров-арендаторов.
Получившуюся в результате книгу «Вы видели их лица» можно считать прямым предком HONY : каждая фотография Бурк-Уайта представляет собой черно-белую мелодраму, украшенную иллюстративной подписью. Босоногий черный мальчик в приходе Ист-Фелициана, штат Луизиана, стоит в окружении стен, оклеенных газетной бумагой, у его ног собака. «Блэки ни на что не годится», — гласит подпись. — Он просто старый гончий пес. Белый человек, подбородок, в круглых очках, смотрит в небо: «Бей собаку, и она послушается тебя. Говорят, то же самое и с черными».
Как и Риис, у Колдуэлла и Бурк-Уайта были явно политические причины для осуществления своего проекта, включающего периодическую необходимость представления Америки самой себе. Отсюда и грамматика заголовка: Вы , предположительно северянин, городской либерал, благонамеренный, но по существу невежественный о жизни ваших бедных южных соседей, теперь приглашены разделить Их невзгоды. И — опять же, как и в случае с Риисом — это знакомство зарабатывается не только картинками и доморощенными отрывками: страницы «Вы видели их лица» почти поровну разделены между текстом и изображением; Колдуэлл продолжает пространно, местами авторитетно и морально опустошенный, приводя реальный отчет об американской эксплуатации и ее потерях.
Недостаточно, кажется, говорят Бурк-Уайт и Колдуэлл, просто видеть лица обездоленных соотечественников. Вместо этого столкновение фотографии и абзаца требует постоянного движения между широкими темами и жгучими деталями, между чувствами и холодными фактами.
«Вы видели их лица» представляет собой задачу узнать других людей как можно лучше, хотя бы постепенно и после признания социальной и расовой дистанции. Другой гибридный текст той эпохи, Джеймс Эйджи и Уокер Эванс «Давайте теперь восхваляем известных людей», относится ко всему предприятию с чем-то вроде отчаяния. В той мере, в какой «Знаменитые люди» имеют первостепенную цель, она заключается в том, чтобы прийти к ощущению достоинства — или, возможно, даже проще, реальности — других, несмотря на упрямую тайну их обстоятельств. Это могло бы объяснить огромное пространство для интерпретации между изображениями и текстом в книге: фотографии Эванса стоят в одиночестве в начале книги, не обращая на них внимания, и служат своего рода тональной прелюдией, а затем полностью уступают сцену дикой, модернистской мешанине Эйджи.
стих, проза и театральная условность. Если между фотографиями и словами есть связи, которые нужно установить, они остаются неотслеживаемыми, оставляя читателям решающую работу по вовлечению и вовлечению их в важный, хотя и невозможный, процесс открытия.
Время от времени Эйджи почти озорно иллюстрирует непознаваемость других людей и их проблем, а также моральные затруднения, связанные с попытками раскрыть их. В своем списке драматических персонажей в «Давайте теперь восхваляем известных людей» он с сожалением перечисляет себя и Уокера:
ДЖЕЙМС ЭЙДЖИ: шпион, путешествующий как журналист.
УОКЕР ЭВАНС: контрразведчик, путешествующий как фотограф.
Для сравнения, «Рассказы» выдают поверхностные представления об истине (достигаемой диалогическим вырезанием и вставкой) и эгалитаризме. Оба даются слишком легко. Вместо различия, признаваемого Колдуэллом и Бурк-Уайтом Вы и Их , всеобъемлющее название Стэнтона подразумевает расплывчатый, уплощающий гуманизм, слишком быстрый, чтобы забыть о барьерах, воздвигнутых — даже здесь и сейчас, в Нью-Йорке — против реального равенства.
(Стэнтон в последнее время расширил свой проект и дальше, в Индию, Пакистан, Иран.) Деньги на Mott Hall Bridges Academy радуют нас — а почему бы и нет? — но есть много других школ, и они являются частью та же неравная система.
Быстрое и бесцеремонное потребление других имеет какое-то отношение к Facebook, родной и наиболее удобной среде жителей Нью-Йорка. Люди на фотографиях Стэнтона — точно так же, как самые фотогеничные, счастливые и, по-видимому, узнаваемые люди в вашей временной шкале — хорошо и мягко освещены, почти слоистые; город отступает позади них все еще узнаваемым пятном. Мы понимаем каждую запись как что-то вырванное из прямо здесь , из какого-то культурно близкого, если не идентичного, мира наблюдателя; есть ощущение (и, учитывая очевидную неутомимость Стэнтона, соответствующая реальность), что это с таким же успехом можете быть и вы сегодня, сияя из открытого оконного стекла чьей-то новостной ленты. Любая двусмысленность или интрига, которые можно найти в фотографии HONY , выталкиваются наружу и, в конечном итоге, уничтожаются подписями Стэнтона и удовлетворением, которое он, кажется, хочет, чтобы его последователи чувствовали.
Люди Нью-Йорка: Истории Брэндона Стэнтона
Несколько месяцев назад я прочитал и полностью полюбил «Людей Нью-Йорка», и, поскольку я до сих пор думаю об этом каждый день, я был очень взволнован, чтобы получить продолжение. И черт возьми, мне это было нужно больше, чем я готов признать.
Эта книга немного отличается от первой, потому что она включает в себя подробное повествование, которое пронзит ваше сердце (к лучшему или к худшему).
Как обычно, вот несколько моих любимых людей Нью-Йорка:
«Я пытаюсь написать книгу о себе, но постоянно меняюсь».
«Когда кричишь на кого-то, кто больше слышит: ты или они?
Вы только вредите себе, злясь. Я хочу дожить до
сто. Я не повышал голоса сорок лет».
Этот действительно остался со мной. Я даже записал это на бумаге, чтобы не забыть.
Мы женаты тридцать лет, и нам это нравится.
«Боюсь, что однажды она со мной разлучится, и никто не поймет, что она глухая».
«Я долго ненавидел Бога».
«Если бы вы могли дать один совет большой группе людей, какой бы он был?»
«Оставайся один».
«Я учусь справляться с негативными чувствами, такими как зависть. завидую всем
нормальные вещи. Женщины с более успешной карьерой и тому подобное.
примете это как естественное и не будете осуждать себя, это пройдет, как туча.
Черт, откуда Брэндон знал, что мне действительно нужно это прочитать…?
«Что тебе в ней больше всего нравится?»
«У нее до сих пор кружится голова, когда она видит светлячка.»
АААААААААААА, это был огромный сюрприз увидеть Брайана Крэнстона с его женой Робин Дирден.
«Мой муж работал редактором в «Нью-Йорк Таймс», поэтому он работал допоздна, и мне иногда становилось одиноко. Так что я стал пускать этого кота в наш дом каждый день. Но у моего мужа была ужасная аллергия на кошек, поэтому прямо перед тем, как он вернулся домой, я снова выпустила кошку. Но однажды ночью шел такой сильный дождь, что я отказалась выпускать кошку, а муж не спал всю ночь и чихал. Вот так у меня появился щенок!»
«Он хочет домой.»
«Кто больше всего повлиял на вас в вашей жизни?»
«Мой директор, мисс Лопес.»
«Как она повлияла на вас?»
«Когда мы попадаем в беду, она нас не отстраняет. Она зовет нас в свой кабинет и объясняет нам, как вокруг нас строилось общество. И она говорит нам, что каждый раз, когда кто-то терпит неудачу в школе, новая тюремная камера строится. И однажды она заставила всех учеников встать, по одному, и сказала каждому из нас, что мы важны».
«Кто оказал на вас наибольшее влияние в жизни?»
«Моя мама.
Она родила меня, когда ей было восемнадцать, а мой отец ушел из
, когда мне был год, так что я никогда его не знал. Как и многим матерям-одиночкам,
ей приходилось с трудом работать, и, в конце концов, ей было трудно ходить в школу.
ощущение, что я могу все. В конце концов она получила докторскую степень. Ей потребовалось десять
лет, но она сделала это, и я наблюдал, как она перемалывала это. И когда я стал старше, как
всех остальных, я понял, что моя мать не так уж сильно отличалась от меня. У нее
были свои сомнения и страхи, и она не всегда была уверена в правильном пути
Здесь представлено так много замечательных людей!!
Черт, попал прямо в цель.
«Мои дети уже подростки, и они уходят сами по себе. И ты это понимаешь, но это трудно не причинять боль. Как в тот день, когда ты понимаешь, что тебе больше нельзя в комнату дочери.
Все, чего мне сейчас не хватает, это чтобы Аарона Пола сфотографировали и процитировали…
«Ему всего один день. Я до сих пор не могу поверить, что он настоящий и что он вышел из меня.»
ДА! Я так терпеливо ждал, когда появится этот.
«Что тебе больше всего нравится в твоем брате?»
«Я спросил ее, в чем она больше всего виновата, и она сказала: «Я не могу этого сказать, потому что
это заставит меня плакать. И мне не нравится, когда люди видят, как я плачу». Я сказал ей, что
хорошо, и сменил тему, но через несколько минут она набрала это на своем телефоне
и протянула мне:
«Когда мне было одиннадцать лет, я подрался со своим братом-близнецом и сказал ему
, что он умрет раньше меня, потому что у него опухоль головного мозга».
«Он еще жив?» Я спросил.
«Нет».
Черт… теперь я плачу.
«После того, как я заканчиваю свою смену в пекарне, я начинаю свою смену в Starbucks. я
работают девяносто пять часов в неделю на трех разных работах. Один из моих сыновей
окончил Йельский университет, и еще двое моих детей учатся в колледже. А когда закончат
, я тоже хочу поступить в колледж. Я хочу быть Большим Боссом. Сейчас я босс
в пекарне, но всего лишь маленький босс. Я хочу быть Большим Боссом».
«Я настоящий Джон Леннон! Я родился восемнадцатью месяцами раньше».
«Должен ли я сделать лицо динозавра?»
«Да».
«Луи другой. У него две мамы. Он старая душа. Мы живем в проектах,
, и он не знает, кто такой Майкл Джордан, и вообще ничего о рэпе. Он
одевается по утрам. Он выбирает рубашку и брюки, сидит
на кухне, скрестив ноги, и читает газету. Но у него все еще
сердце ребенка.
Вчера у него было пять долларов, чтобы купить себе костюм Хэллоуина
, и он увидел знакомого мальчика, когда шел в магазин, и он 9Вместо этого 0075 решил купить ему костюм. Я всегда говорю ему: «Ты другой, Луи.
И это нормально». Когда он хочет поиграть, я провожу его до
Центрального парка, потому что на самом деле не хочу, чтобы он переодевался».
«Мы с бабушкой его воспитываем. Я беспокоюсь о том, чтобы отправить его в систему государственных школ. Я был учителем много лет. Я видел так много уверенности, разрушенной стандартизированной системой. Каждый человек рождается с природной любознательностью. Я никогда не видел ребенка, который не был бы вдохновлен. Но как только вы заставляете кого-то что-то делать, вдохновленный человек погибает. Я сам бросил школу в 7 классе. Так что я знаю. Я вел курс GED в течение многих лет, поэтому я видел конечные результаты снова и снова. Я видел так много детей, у которых были комплексы и неуверенность, потому что их заставляли делать что-то, к чему они не были готовы, а потом их обвиняли, когда они не могли этого сделать.
То, что мы сегодня называем «образованием», не является органичным. Вы не можете взять что-то столь сложное, как человеческий разум, разделить его на части и так строго регламентировать его развитие».
«Это мой сосед. Она говорит только на китайском, поэтому мы никогда не разговаривали. Но она приносила мне горсть конфет каждый день в течение 20 лет».
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ!!!
Видно в Краун-Хайтс, Бруклин.
«Мы вместе бегали марафоны на всех семи континентах».
«Вы пробежали марафон в Антарктиде?»
«Убежал? Она выиграла!»
«Во время войны он отсутствовал почти четыре года. когда он
писал мне письма, ему никогда не разрешали сказать мне, где он
. Поэтому он рисовал карикатуры, чтобы помочь мне угадать».
«У меня травма шеи, поэтому в этом году мне пришлось смягчить ее».
«Мне всегда грустно».
«С грустью связаны определенные мысли?»
«Нет, грусть под мыслями.
Это как когда ты в походе,
и очень холодно, и ты надеваешь дополнительные носки и дополнительный свитер, но тебе все равно
не может согреться, потому что холод в ваших костях».
«Ты надеешься уйти от этого?»
«Больше нет. Я просто надеюсь смириться с этим».
Специфика повергла меня в дрожь.
«У меня были настоящие хиппи, альтернативные родители. Они вытащили меня из средней школы
, потому что не думали, что это удовлетворяет меня творчески, и мы поехали через всю страну на фургоне».
— Ты же не можешь просто не ходить в школу, да?
«Вообще-то можно».
«Вчера у него был первый день рождения, поэтому он сходит с ума каждый раз, когда слышит песню «Happy Birthday».
«Посмотрим».
Как всегда, я потерял дар речи и с разбитым сердцем из-за всех представленных в этой коллекции.
Мне также понравилось, как связаны некоторые истории, хотя они были рассказаны совершенно разными людьми с совершенно другими обстоятельствами.